Более четырех десятилетий назад вышли работы Штрауха,
писал Павленко, однако «фактического материала относительно торгово-промысловых
занятий стрельцов в литературе не прибавилось». «В дополнение к приводимым
предшественниками данным о торговле и промыслах стрельцов В. И. Буганов,
ссылаясь на переписные книги Москвы 1671 —1677 гг., пишет о наличии в столице
десятков стрелецких лавок... Стрельцов же в Москве накануне восстания
насчитывалось 14 198 чел. Даже если исходить из максимума этих „десятков",
т. е. принять число лавок за 90, то и в этом случае лавками владели 0;6%
стрельцов, находившихся в Москве».
В ответной статье В. И. Буганов отметил неточности в
аргументации своего оппонента, дополнительно обосновал мнение о «наличии
принципиального сходства в положении столичных и провинциальных стрельцов», но
в качестве основного признака, сближавшего приборных людей «с народными
низами», вновь выдвигал тезис об их «близости к посадским людям по занятиям
торговлей и промыслами», не приводя при этом веских доказательств. (Его ссылки
на свидетельства современников — Котошихина, иностранных послов и т. п.— об
участии стрельцов в торгах и промыслах выглядят не вполне убедительно:
заключения такого рода современники могли делать, черпая сведения из случайных
и недостоверных источников, а также распространяя единичные или характерные
лишь для одной местности явления на все стрелецкое войско.)
Замечу, что оба исследователя прошли мимо имевшейся в
историографии характеристики служилых по прибору как промежуточной по отношению
к феодалам и тяглым слоям социальной группы, допустив тем самым крайности в
своих оценках.
В целом дискуссия о Московском восстании 1682 г. показала слабую
степень разработки вопроса о социально-экономическом положении даже наиболее
изученной (по сравнению с другими) группы служилых людей по прибору, какой
были стрельцы, и выдвинула в число первоочередных задачу глубокого,
порайонного изучения приборного войска в масштабе всей страны и прежде всего
хозяйственных занятий служилых.
Такая работа в значительной степени уже проделана
применительно к ряду районов Русского государства, и среди них в первую очередь
следует назвать Сибирь.
Самой многочисленной категорией населения Сибири вплоть
до конца XVII в. являлись приборные служилые люди, и это делает ее чрезвычайно
интересным объектом именно для изучения социально-экономического положения
приборного войска.
В настоящее время в научный оборот введен большой
материал, убедительно свидетельствующий о важной роли служилых в хозяйственном
освоении края и особенно в экономическом развитии сибирского города.
Еще Н. Н. Оглоблин, выпустив в свет в 1895—1901 гг.
подробное и тщательное описание архива Сибирского приказа, предсказал, что
специальное изучение некоторых материалов должно раскрыть «не последнюю роль»
служилых людей в торговле XVII в. М. П. Головачев, начав исследование
«экономического быта» сибирских городов, также обратил внимание на видное
место в их хозяйственной жизни торгов и промыслов служилого населения. В советское
время на этот счет были сделаны уже более определенные выводы на базе изучения
главным образом материалов статистического характера.
|