Четверг, 02.05.2024, 19:31
История Московского царства
в лицах и биографиях
|
Меню сайта
|
Борис Годунов ч. 14Менее чем два месяца спустя, столица испытала новую
тревогу. Крымский хан Казы-Гирей долго обманывал Москву, уверял, что будет
посылать татар на Литву, а на Москву не пошлет, и вдруг неожиданно бросился с
громадною силою в русские пределы. Тогда ожидали разрыва со Швецией и сосредотачивали
военные силы на севере. Хан так скоро очутился на Оке, что русские думали
только о защите столицы. Осторожный Борис не взял на себя главного начальства
над войском, оборонявшим Москву, а поручил его князю Федору Мстиславскому, сам
же занял после него второе место. 4-го июля хан подошел к селу Коломенскому;
русские стояли в обозе.
Татары побились с русскими и потеряли несколько мурз.
Хан ввечеру приблизился к селу Воробьеву и смотрел с вершины горы на Москву.
Годунов приказал без умолку палить из пушек, а русские пленники сказали хану,
что в Москве стреляют от радости, потому что туда пришли новые силы из Новгорода
и других мест, и готовы на другой день утром ударить на хана. Хан немедленно
бежал со всеми своими силами. Мстиславский и Годунов погнались за неприятелем,
разбили его отставшие полчища близ Тулы, но хана не могли нагнать. Он ускакал в
простой телеге в Бакчисарай, растерявши по дороге множество своих воинов.
Хотя Годунов, ожидая хана, сдал главное начальство
Мстиславскому, но этот последний получил от имени царя выговор за то, что в
своем донесении не упомянул имени Бориса. Вся честь победы должна была
приписываться Борису: об этом велено было рассказывать и на чужих землях. Борис
принял тогда титул «слуги», который, по тогдашнему придворному обычаю, давался
за важные победы. В память спасения Москвы заложен был монастырь, названный
Донским, от имени иконы Богородицы, находившейся с Димитрием на Куликовом поле;
она же была и с Годуновым при защите Москвы от Казы-Гирея.
Тогда, — говорит современное
повествование, — писатели сплетали безмерные, несказанные похвалы
правлению Бориса, желая угодить ему и расположить к себе. Люди хоть и видели,
что все это ложь, но не смели не только ничего сделать, но даже чего-нибудь
помыслить против Годунова. Он отнял у всех власть и всех держал в страхе.
В Алексине начали ходить толки, что Борис сам навел
хана, чтобы отвлечь русских от убийства Димитрия. Годунов тотчас приказал
разыскать злословивших его, предавать пыткам, заключать в темницы, резать
языки, но действовал так, как будто бы все это шло не от него. Случится, —
говорит то же повествование, — что кого-нибудь надобно казнить, тогда
писали: «Приговорили князь Федор Мстиславский с товарищи», а если кого-нибудь
жаловали или прощали, то писали: «Пожаловал царь по прошению Бориса
Федоровича».
В следующем, 1592 году, у царя Федора родилась дочь
Феодосия. Борис показывал вид радости, именем царя выпускал из темниц узников,
раздавал милостыню духовенству, но никто не верил его искренности, и когда
через несколько месяцев маленькая царевна умерла, в народе пошли толки, что
Борис отправил ее на тот свет.
Борис, однако, делал свое дело и приобретал себе всеми
мерами сторонников. Уже он заручился расположением духовенства. Тарханы,
уничтоженные соборным приговором, оставались в прежней силе и постоянно
давались новые. Духовенство видело, что Борис защищает его материальные выгоды;
нужно было Борису также расположить к себе служилых людей. И вот Борис издал закон,
уничтожавший Юрьев день — право перехода крестьян с земли одного владельца на
землю другого. Все крестьяне обязаны были навсегда оставаться в повиновении
своим помещикам и вотчинникам.
Этим законом Борис до чрезвычайности угождал всей
массе незнатных землевладельцев, обязанных службою и постоянно нуждавшихся в
рабочих руках для достижения средств благосостояния и для исправности на
службе. Надобно заметить, что к этому располагало еще и следующее
обстоятельство. С открытием Сибири, с занятием земель на юге Московского
государства последовало движение народа на новоселье. Пустели целые посады и
волости. Один англичанин, проехавший от Вологды до Ярославля, видел по дороге
до пятидесяти деревень, оставленных жителями.
|
|