Четверг, 02.05.2024, 22:39
История Московского царства
в лицах и биографиях
|
Меню сайта
|
Василий Шуйский ч. 16Королю устроили торжественный въезд. Жолкевский вез за
собой пленного низверженного царя. Поляки сравнивали его с римским Павлом
Эмилием. Сослуживцы Жолкевского щеголяли блеском своих одежд и вооружения. Сам
коронный гетман ехал в открытой, богато убранной коляске, которую везли шесть
турецких белых лошадей. За его коляской везли Шуйского в открытой королевской
карете. Бывший царь сидел со своими двумя братьями. На нем был длинный, белый,
вышитый золотом кафтан, а на голове высокая шапка из черной лисицы.
Поляки с любопытством всматривались в его изможденное
сухощавое лицо и ловили мрачный взгляд его красноватых больных глаз. За ним
везли пленного Шеина со смольнянами, а потом: послов — Голицына и Филарета с
товарищами. Это было 29 октября 1611 года. Поезд двигался по Краковскому
предместью в замок, где в сенаторской «избе» был в сборе весь сенат, двор, знатнейшие
паны Речи Посполитой. На троне сидел король Сигизмунд с королевой, а по бокам
члены королевской фамилии.
Ввели пленных: Василия с братьями поставили перед
троном. Жолкевский выступил вперед и громко произнес латинскую цветистую речь,
в которой упомянул разных римских героев. Указывая на Василия, он сказал: «Вот
он, великий царь московский, наследник московских царей, которые столько
времени своим могуществом были страшны и грозны польской короне и ее королям, турецкому
императору и всем соседним государствам.
Вот брат его, Димитрий, предводитель 60-тысячного
войска, мужественного, храброго и сильного. Недавно еще они повелевали
царствами, княжествами, областями, мнoжecтвом подданных, городами, замками,
неисчисленными сокровищами и доходами, но, по воле и по благословению Господа
Бога над вашим величеством, мужеством и доблестью польского войска, ныне стоят
они жалкими пленниками, всего лишенные, обнищалые, поверженные к стопам вашего
величества и, падая на землю, молят о пощаде и милосердии».
При этих словах низложенный царь поклонился и, держа в
одной руке шапку, прикоснулся пальцами другой руки до земли, а потом поднес их
к губам; Димитрий поклонился в землю один раз, а Иван, по обычаю московских
холопов, отвесил три земных поклона. Иван Пуговка горько плакал. Василий
сохранял тупое спокойствие.
Гетман продолжал: «Ваше величество, я вас умоляю за
них, примите их не как пленных, окажите им свое милосердие, помните, что
счастье непостоянно и никто из монархов не может назвать себя счастливым, пока
не окончит своего земного поприща». По окончании этой речи, пленники были
допущены до руки королевской. После этого произнесены были еще две речи, одна —
канцлером, другая — маршалом посольской избы в похвалу Сигизмунду, гетману и
польской нации.
|
|