Четверг, 02.05.2024, 21:37
История Московского царства
в лицах и биографиях
|
Меню сайта
|
Михаил Федорович ч. 26Храм
под тем же названием строит Д.М. Пожарский в своем Медведкове под Москвой.
Замечательные шатровые же здания появляются в Нижнем Новгороде, Угличе. Все они
отличаются нарядностью декоративного убранства, изяществом, стройностью пропорций. Живописность
и нарядность характерны и для жилых построек. Прежде всего в этом плане следует
отметить кремлевские царские терема (архитекторы А. Константинов, Б. Огурцов,
Т. Шарутин, Л. Ушаков; 1635–1636 годы). Фасады Теремного дворца украшены яркими
цветными изразцами, резным белым камнем. Покрыт он золоченой крышей, окружен
несколькими златоглавыми церквушками – придворными, «домашними». Столь же
красочно и внутреннее убранство дворца. С
1643 года начинается расширение патриаршего двора в Московском Кремле. В разных
городах строят пятиглавые соборы. В
целом в архитектуру той поры все решительней проникают светские реалистические
черты, стремление к декоративности, отделке деталей. То
же относится и к живописи. Иконы Строгановской школы, фрески в храмах, гравюры,
миниатюры – во всех этих жанрах, в той или иной мере, присутствуют элементы
нового. Интересно,
что русские иконописцы и резчики в 30– 40‑х годах работали в Константинополе и
Грузии, Молдавии и Валахии. Хотя
трудно, чаще всего невозможно говорить о политике правительства двух «великих
государей» в области культурной жизни, однако можно отметить, что в ряде
случаев их внимание, одобрение прослеживается при составлении некоторых
литературных, исторических памятников, в строительстве культовых и дворцовых
зданий, их влияние на привлечение к работе тех или иных мастеров (тех же
Вирачевых при обновлении Спасской башни в Кремле). В
тех случаях, когда власти, в том числе «великие государи», сталкивались с
мыслями оппозиционными, они открыто и резко ставили вольнодумцев на место.
Показательна в этом плане судьба писателя‑мыслителя князя И.А Хворостинина –
этого, по определению В.О. Ключевского, «отдаленного духовного предка
Чаадаева». Еще
при дворе первого самозванца он познакомился и сошелся с некоторыми поляками;
выучив латынь, читал книги на этом языке, увлекся католическим учением. Более
того, к латинским иконам относился как и к православным, с равным почтением.
Царь Шуйский за подобное увлечение «латынством» сослал его под начало в Иосифо‑Волоколамский
монастырь. Вернувшись
оттуда, он совсем «разбеснелся». Став открытым вольнодумцем, «в вере пошатался
и православную веру хулил, про святых угодников Божиих говорил хульные слова, в
разуме себе в версту не поставил никого». Одержимый
таким самомнением и презрением к церковным обрядам, он «постов и христианского
обычая не хранил», в церковь не ходил, не пускал туда своих слуг; даже не
поехал на Пасху во дворец, чтобы похристосоваться с государем! При
царе Михаиле написал записки о событиях Смутного времени. Крайне недовольный
порядками в родном Отечестве, хотел бежать в Литву или Рим. Но власти его
опередили. По царскому указу, в котором перечислены его прегрешения, князя,
который даже называл царя «деспотом русским», снова выслали, на этот раз – в
Кирилло‑Белозерский монастырь. Правда,
оппозиционер вскоре раскаялся, и его вернули в Москву, где он и окончил свои
дни (1625 год). Пример с Хворостининым показывает, что, несмотря на новые
веяния в культуре, царская власть и Церковь бдительно следили за чистотой веры
и благонамеренностью творцов культурных ценностей. О
многом мы не знаем, о чем‑то можно только догадываться, предполагать. Во всяком
случае, в культуре времени царя Михаила в России было сделано немало – и в
продолжении старых традиций, и в разработке новых подходов, идей.
|
|