Четверг, 02.05.2024, 20:33
История Московского царства
в лицах и биографиях
|
Меню сайта
|
Борис Годунов ч. 13Следствие произведено было бессовестным образом. Все
натягивалось к тому, чтоб выходило, будто царевич зарезался сам. Осмотра тела
не сделали: людей, убивших Битяговского с товарищами, не допросили. Царицу
также не спрашивали. Показания, снятые с разных лиц, кроме показания одного
Михаила Нагого, гласили одно, что царевич зарезался в припадке падучей болезни.
Одни явно лгали, показывая, что сами видали, как происходило дело, другие
показывали то же, не выдавая себя очевидцами. Тело царевича было предано земле
в углицкой церкви Св. Спаса.
Годунов подал это следствие на обсуждение патриарха и
духовенства. Патриарх, всем обязанный Борису, произнес такое мнение, какое
угодно было его покровителю; ему не противоречили и прочие святители, а заявили
только, что это дело земское, не церковное. Бояре не могли сопротивляться не
только из страха перед Борисом, но и потому, что не имели никаких данных к сопротивлению.
Борис сослал всех Нагих в отдаленные города в
заключение; царицу Марию постригли под именем Марфы и сослали в монастырь Св.
Николая на Выксе (в Череповецком уезде). Над углицкими жителями совершена
жестокая расправа: обвиненных в убийстве Битяговского с товарищами казнили
смертью; другим за смелые речи отрезали языки, и многих жителей сослали в Сибирь
для заселения города Пелыма. Предание говорит, что Годунов сослал в Сибирь даже
тот колокол, в который били в набат в день убиения Димитрия, и его до сих пор
показывают в Тобольске.
Правительство объявило и приказывало народу верить,
что смерть царевича произошла от самоубийства, но в народе сохранилось
убеждение, что царевич был зарезан, по тайному приказанию Бориса. Ходили об
этом разные рассказы и были вносимы в летописи. К счастью для истории,
сохранился один рассказ, носящий на себе явные признаки того, что он составлен
современником, и притом близко знавшим об этом событии.
По этому рассказу царевич Димитрий в день своей смерти
чувствовал себя нездоровым, но, по обычаю, отслушал обедню, пришедши домой,
переменил платье; ему принесли богородицын хлебец (просфору). Царевич съел
просфору и потом попросил пить, а после того пошел со своей кормилицей
Тучковой-Ждановой погулять. Матери с ним не было.
Дяди Нагие разъехались обедать. Когда царевич с
кормилицей подошел к церкви Св. Константина и Елены, появились Качалов и Данило
Битяговский, ударили кормилицу палкой, чтобы ошеломить ее, и в то же мгновение
перерезали царевичу горло, а сами стали громко кричать… Прибежала царица, схватила
царевича на руки… он умер. Царица велела ударить в набат, сбежался народ;
царица с воплем кричала, что царевича зарезали, указывала на убийц… народ в
остервенении побил камнями тех, на кого она указала.
Из этого рассказа видно, что свидетелей убийства,
собственно, не было. Сама кормилица не могла прямо сказать, что видела, как его
зарезали; она могла только возбудить подозрение рассказом о том, как ее
ударили. За то кормилицу, вместе с ее мужем, приказано было взять «бережно»,
наблюдая, чтобы они с дороги не убежали, и привезти в Москву. Неизвестно, куда
делась эта несчастная супружеская чета.
Остается неизвестным, в какой степени с согласия
Бориса убийцы совершили это дело: был ли им дан положительный намек, или же,
быть может, они сами поняли, что если ловко обделают это дело, то Борис сумеет
их наградить, не сказавши, за что он награждает. Им не удалось получить
награды; Борис только облагодетельствовал их семейства.
Вскоре после смерти царевича, 23 мая, на праздник
Троицы, во время отсутствия царя, уехавшего в Сергиев монастырь, вспыхнул в
Москве пожар, обративший в пепел значительную часть Белого города. Борис тотчас
начал раздавать пособие погоревшим и за собственный счет отстраивал целые
улицы. Несмотря на такую щедрость, в народе ходили слухи, что пожар произведен
был людьми Годунова, по его приказанию, для того, чтобы отвлечь внимание
столицы от совершенного убийства. Годунов, со своей стороны, обвинял в
поджигательстве людей Нагих.
|
|