Пятница, 03.05.2024, 02:53
История Московского царства
в лицах и биографиях
|
Меню сайта
|
Адашев и Сильвестр ч. 5Как было сказано, для служилых людей нужна была земля.
А свободной земли (и с крестьянами), по крайней мере в центре, практически не
оставалось. Приходилось искать резервы. В Судебнике появляется статья «А в
вотчинах суд». Традиционное право предусматривало возможность для родичей
вотчинника, продавшего вотчину, в течение двух поколений выкупать ее. Статья
ограничивает это право: оно распространяется лишь на те ветви рода, которые не
участвовали в сделке и устанавливали срок давности 40 лет. Главными кредиторами и покупателями земель разоряющихся
вотчинников в XVI столетия были монастыри. Но и привилегии монастырей с конца
40-х годов стали урезаться. А в мае 1551 г. появился запрет вообще монастырям
покупать землю. Правительству явно хотелось бы, чтобы покупателями земли
выступали помещики, но они в массе были все-таки не настолько богаты. Да и на
занятия хозяйством времени у них было явно меньше, нежели у вотчинников.
Поэтому само государство ищет разные способы отписать спорные земли в казну. Монастыри оставались наиболее реальными хранителями
резервного фонда земель. С конца XV в. нестяжатели внутри церкви осуждали
церковное землевладение, что привлекало и Ивана III, и его преемников. Но они в
конечном счете отступали перед иосифлянами, фанатично боровшимися за владение
селами: власть уступала, получая взамен благословение церкви, обожествление его
княжеской власти. По многим вопросам Адашев и Сильвестр, видимо, пользовались
поддержкой и митрополита Макария, роль которого особенно подчеркивается в
«Летописце начала царства». (И это при том, что Адашев имел непосредственное
отношение и к летописанию в 50-е годы.) Но по вопросу об отчуждении
монастырских и, вообще, церковных земель Макарий и Сильвестр стояли на
противоположных позициях. Это показал Стоглавый собор 1551 г. Автором «вопросов», с которыми царь обратился к Освященному
собору во главе с митрополитом Макарием, очевидно, был именно Сильвестр.
«Вопрос 16. О монастырях, иже пусты от небрежения» выдержан в жестко
нестяжательском духе. Монастырское «общежитие» XIV в. со временем заметно
поистерлось, и вот уже «черньцы по селом живут, да в городе тяжутся о землях».
При постоянном росте земельных и денежных пожалований «устроения в монастырях
некоторого не прибыло, а старое опустело». «Где те прибыли и кто тем корыстуется?»
— ставится, вообще-то, риторический вопрос. Собор не мог не признать серьезных нарушений монастырских
уставов, согласился «не ставить новых слобод» «и дворов новых в старых слободах
не прибавляти», но сам принцип обеспечения монастырей селами осифлянское большинство
Собора отстояло. Пожалуй, именно этот Собор обострил отношения осифлян со
своими старыми противниками в лице нестяжателей. Явно в связи со спорами, предшествовавшими и следовавшими
за Стоглавым собором, появляется анонимный памятник «Валаамская беседа» —
самый радикальный документ нестяжательства, обращенный главным образом на
вопросы государственного устройства. По мнению автора «Валаамской беседы», «не
похвально» передавать инокам «села и волости со християны». Владеть землей,
полагает автор, это значит «воздержать царство», управлять государством. Иноки
на это не способны: «Таковые воздержатели сами собою царство воздержати не
могут». Царю «Бог повеле» «царствовати и мир воздержати, и для того цареви в
титлах пишутся самодержцы». Царям, передающим власть над селами монастырям,
«не достоит ся писати самодержцем». Этот титул, однако, оправдывается, если
царь «воздержит мир» «со приятели с князи и з бояры». Здесь «достойным» кругом советников почти напрямую
называется «Ближняя дума», в которую, помимо князей и бояр, входили и не
титулованные «приятели». Интересна также предлагаемая автором система «совета»
царя с «Землей», отчасти осуществлявшаяся в конце 40-х годов. Автор рекомендует
«с радостию царю воздвигнути, и от всех градов своих и от уездов тех, без
величества и без высокоумные гордости, христоподобною смиренною мудростию,
беспрестанно всегда держати погодно при себе от всяких людей, и на всяк день их
добре распросити царю самому о всегоднем посту, и о покаянии мира сего и про
всякое дело мира сего... Да таковою царьскою мудростию и воиновым валитовым
разумом ведомо да будет царю самому про все всегда самодержавства его, и может
скрепити от греха власти и воеводы своя, и приказные люди своя, и приближенных
своих от поминка и от посула, и от всякие неправды, и сохранит их от многих
властелиных грехов, и ото всяких лстивых лстецов и ото обавников их. И объявлено будет теми людми всякое дело перед царем». Цитированный текст указывает, возможно, на время до
утверждения Судебника. Здесь поставлены те же вопросы, что приходилось решать
составителем Судебника, но они решались более радикально, поскольку предлагался
постоянно действующий Земский собор (Совет), которому отводит лось, по
существу, контролирующая функция. Так далеко московское правительство идти явно
не собиралось, да и чисто материально вряд ли готово было к этому. Но как
общественная тенденция эти предложения реально обсуждались, воздействовали на
позицию правительства, а в годы Смуты была предпринята попытка и реализовать их
на практике.
|
|