Пятница, 03.05.2024, 00:54
История Московского царства
в лицах и биографиях
|
Меню сайта
|
Василий Шуйский ч. 2Гибель названого Димитрия была делом не русского
народа, а только заговорщиков, воспользовавшихся оплошностью жертвы; это
доказывается тем, что народ русский тотчас же обольстился вестью, что царь его,
спасенный раз в детстве в Угличе, спасся в другой раз в Москве; народ русский
почти весь последовал за тенью Димитрия, до тех пор, пока не убедился, что его
обманывали и Димитрия нет на свете.
Самый способ убийства показывает, что народ был далек
от того, чтоб погубить своего царя за его приемы, несогласные с приемами
прежних царей. Шуйский вооружил народ против поляков именем того же царя и
таким обманом отвлек его внимание от Кремля. Число участников Шуйского не могло
быть велико; оттого-то Шуйский накануне убийства поспешил удалить из сотни
караульных семьдесят человек: очевидно, он боялся не сладить с целой сотней.
Таким образом, убийство Димитрия было вовсе не народным делом.
Кто бы ни был этот названый Димитрий и что бы ни вышло
из него впоследствии, несомненно, что он для русского общества был человек,
призывавший его к новой жизни, к новому пути. Он заговорил с русскими голосом
свободы, настежь открыл границы прежде замкнутого государства и для въезжавших
в него иностранцев и для выезжавших из него русских, объявил полную
веротерпимость, предоставил свободу религиозной совести: все это должно было
освоить русских с новыми понятиями, указывало им иную жизнь. Его толки о
заведении училищ оставались пока словами, но почва для этого предприятия уже
подготовлялась именно этой свободой.
Объявлена была война старой житейской обрядности. Царь
собственным примером открыл эту борьбу, как поступил впоследствии и Петр, но
названый Димитрий поступал без того принуждения, с которым соединялись преобразовательные
стремления последнего.
Царь одевался в иноземное платье, царь танцевал, тогда
как всякий знатный родовитый человек Московской Руси почел бы для себя такое
развлечение крайним унижением. Царь ел, пил, спал, ходил и ездил не так, как
следовало царю по правилам прежней обрядности; царь беспрестанно порицал
русское невежество, выхвалял перед русскими превосходство иноземного
образования. Повторяем: что бы впоследствии ни вышло из Димитрия — все-таки он
был человек нового, зачинающегося русского общества.
Враг, погубивший его, Василий Шуйский был совершенною
противоположностью этому загадочному человеку. Трудно найти лицо, в котором бы
до такой степени олицетворялись свойства старого русского быта, пропитанного
азиатским застоем.
В нем видим мы отсутствие предприимчивости, боязнь
всякого нового шага, но в то же время терпение и стойкость — качества, которыми
русские приводили в изумление иноземцев; он гнул шею пред силою, покорно служил
власти, пока она была могуча для него, прятался от всякой возможности стать с
ней в разрезе, но изменял ей, когда видел, что она слабела, и вместе с другими
топтал то, перед чем прежде преклонялся. Он бодро стоял перед бедою, когда не
было исхода, но не умел заранее избегать и предотвращать беды.
|
|