Вероятно, такой перемене в его организме содействовала
и его развратная жизнь, неумеренность во всех чувственных наслаждениях, которым
он предавался в этот период своего царствования. Иван объявил, что он, по
желанию и челобитью московских людей, а наипаче духовенства, принимает власть
снова с тем, чтобы ему на своих изменников и непослушников вольно было класть
опалы, казнить смертью и отбирать на себя их имущество, и чтобы духовные вперед
не надоедали ему челобитьем о помиловании опальных.
Иван предложил устав Опричнины, придуманный им или,
быть может, его любимцами. Он состоял в следующем: Государь поставит себе
особый двор и учинит в нем особый приход, выберет себе бояр, окольничьих,
дворецкого, казначея, дьяков, приказных людей, отберет себе особых дворян,
детей боярских, стольников, стряпчих, жильцов: поставит в царских службах (во
дворцах — Сытном, Кормовом и Хлебенном) всякого рода мастеров и приспешников,
которым он может доверять, а также особых стрельцов.
Затем все владения Московского государства
раздвоились: государь выбирал себе и своим сыновьям города с волостями, которые должны были покрывать издержки на царский обиход и на
жалованье служилым людям, отобранным в Опричнину. В волостях этих городов
поместья исключительно раздавались тем дворянам и детям боярским, которые были
записаны в Опричнину, числом 1000: те из них, которых царь выберет в иных
городах, переводятся в опричные города, а все вотчинники и помещики, имевшие
владения в этих опричных волостях, но невыбранные в Опричнину, переводятся в
города и волости за пределами Опричнины.
Царь сделал оговорку, что если доходы с отделенных в
Опричнину городов и волостей будут недостаточны, то он будет брать еще другие
города и волости в Опричнину. В самой Москве взяты были в Опричнину некоторые
улицы и слободы, из которых жители, не выбранные в Опричнину, выводились прочь.
Вместо Кремля царь приказал строить себе другой двор
за Неглинной (между Арбатской и Никитской улицами), но главное местопребывание
свое назначал он в Александровской Слободе, где приказал также ставить дворы
для своих выбранных в Опричнину бояр, князей и дворян. Вся затем остальная Русь
называлась Земщиною, поверялась земским боярам: Бельскому, Мстиславскому и
другим. В ней были старые чины, таких же названий, как в Опричнине: конюший,
дворецкий, казначей, дьяки, приказные и служилые люди, бояре, окольничий,
стольники, дворяне, дети боярские, стрельцы и пр.
По всем земским делам в Земщине относились к боярскому
совету, а бояре в важнейших случаях докладывали государю. Земщина имела
значение опальной земли, постигнутой царским гневом. За подъем свой государь
назначил 100000 рублей, которые надлежало взять из земского приказа, а у бояр,
воевод и приказных людей, заслуживших за измену гнев царский или опалу,
определено было отбирать имения в казну.
Царь уселся в Александровской Слободе, во дворце,
обведенном валом и рвом. Никто не смел ни выехать, ни въехать без ведома
Иванова: для этого в трех верстах от Слободы стояла воинская стража. Иван жил
тут, окруженный своими любимцами, в числе которых Басмановы, Малюта Скуратов и
Афанасий Вяземский занимали первое место. Любимцы набирали в Опричнину дворян и
детей боярских, и вместо 1000 человек вскоре наверстали их до 6000, которым
раздавались поместья и вотчины, отнимаемые у прежних владельцев,
долженствовавших терпеть разорение и переселяться со своего пепелища.
У последних отнимали не только земли, но даже дома и
все движимое имущество; случалось, что их в зимнее время высылали пешком на
пустые земли. Таких несчастных было более 12000 семейств; многие погибали на
дороге. Новые землевладельцы, опираясь на особенную милость царя, дозволяли
себе всякие наглости и произвол над крестьянами, жившими на их землях, и вскоре
привели их в такое нищенское положение, что казалось, как будто неприятель
посетил эти земли.