Четверг, 02.05.2024, 20:09
История Московского царства
в лицах и биографиях
|
Меню сайта
|
Михаил Федорович ч. 13Правда,
он упускает из виду, что у русских имелись и вольнолюбивые традиции: старинное
вече в Новгороде Великом и других городах; крестьянские обшины, мирские сходки,
казацкие круги, рады не раз выступали против своих господ‑угнетателей, в том
числе и в годы Смуты, даже свергали правителей. Его
похвалы в адрес Ивана Грозного игнорируют тот несомненный факт, что его
неправедные действия, в том числе и массовый террор, во многом подготовили Смуту
с ее разрухой, безначалием; в конечном счете – и избрание царем слабого в делах
правления Михаила Федоровича, с гордостью именовавшего Ивана IV своим дедом. Положение
в стране оставалось еще долгое время таким, что можно было прийти в отчаяние.
Новая власть начинает принимать меры. 24 мая 1613 года, еще до своего венчания
на царство, Михаил Федорович шлет грамоту богатейшим промышленникам
Строгановым. В
ней ее составители ссылаются на жалобы служивых людей, от дворян до стрельцов и
«до всяких ратных людей» (они кровь свою проливали, а теперь «службы своей
исполнять им нечем за великою бедностью»). Далее – «в казне нашей (царской. – В.Б.)
денег и хлебных запасов в житницах нет, служивым людям жалованья дать нечего».
Между тем «выходцы и языки» (выходцы из польского плена и польские пленники)
говорят о скором походе литовцев на Москву. «Сколько вы (Строгановы. – В.Б.)
с своих вотчин в нашу казну денежных доходов платите, нам про то подлинно
неведомо». Послан
к ним А.И. Вельяминов взять с их вотчин денежный доход за прошлый и нынешний
годы. Кроме того, просить взаймы денег, хлеба, рыбы, соли, сукон и прочих
товаров ратным людям для «христианского покою и тишины». Все
это «дать без кручины» («Дайте сколько можете»), так как заем будет записан в
книги, из которых Строгановым вручат выписи. «А как в нашей казне деньги в
сборе будут, то мы вам велим заплатить тотчас». А «службу вашу к нам и раденье
ко всему Московскому государству учиним навеки памятными». Строгановыми
власти не ограничились. Такие же грамоты разослали по всем городам. Многие не в
силах были вносить деньги, и их ставили на правеж, «вкидывали в тюрьму».
Сборщики и воеводы, как и разбойники или литовцы, грабили местных жителей.
Подати взимались властями с помощью воинских отрядов. Много
времени и усилий требовалось для улаживания внутренних неурядиц. Из Казани
пришла весть: казанское войско во главе с Никанором Шульгиным, посланное
Земским собором против казаков Заруцкого, остановилось в Арзамасе. Их
начальник, уверяя Москву, что войско присягнуло Михаилу Федоровичу, на самом
деле уговаривал ратников не признавать нового царя, избранного – де без совета
с Казанским государством. Шульгин, мечтавший, вероятно, об отделении
«Казанского государства», надеялся на помощь мятежных казаков. С тем поехал в
Казань, но ее жители отказали ему: «казацкое царство» нам – де надоело, и
потому мы присягнули Романову. Более
того, арестовали его на подъезде к Казани, в Свияжске. Узнав об аресте
Шульгина, царь удивился, приказал выяснить, в чем дело. За что Шульгин сидит
«за приставами»? Ему объяснили и судьбу мятежника решили быстро – сослали его в
Сибирь, где он «скончал живот свой». Сложнее
оказалось с Заруцким. Его казаки, вынужденные уйти из‑под Москвы, разграбили,
опустошили Михайлов. Потом перебрались в Епифань. От него, с одной стороны,
сбегали сотни казаков, детей боярских, с другой – приходили к нему черкасы, то
есть украинские казаки. Сам Заруцкий хотел идти на юг; Марина Мнишек,
оказавшаяся, после двух самозванцев, в стане казацкого атамана, звала его в
Литву. «Многие казаки» на круге «хотят обратиться к государю». Заруцкий
и его казаки продолжали грабить и разорять города и уезды к югу от Оки. От них
страдали вотчины, поместья бояр и дворян. Против него выслали из Москвы войско
князя И. Одоевского. Заруцкий, имевший несколько тысяч человек, отступал. У
Воронежа в двухдневном сражении Одоевский разбил его «наголову, и тот «с
немногими людьми» убежал в степь, к реке Медведице, притоку Дона. Так
изображается дело в отписке Одоевского. Один же из летописцев говорит, что он
ничего не мог сделать с Заруцким, который, побив многих воронежцев, направился
к Астрахани. Грамоты
от воевод, от имени царя Михаила увещевают волжских и донских казаков,
ногайцев, не помогать Заруцкому, выступить против него. Донцам послали жалованье
и царское знамя. Они собрали круг. Под знамя положили осужденного на смерть
казака. Присутствовал и царский посланник Апухтин (Опухтин), спросивший: что
это, мол, за человек? Услышал в ответ: –
Двое пьяных казаков проговорились, что атаманы и казаки на посмех вертятся, а
от Ивашки Заруцкого не избыть, быть под его рукою. Оказывается,
одного из этих пьяных болтунов уже повесили; второй теперь ждал своей участи.
Хитрый посланник повел речь: –
Бы этому казаку ничего не сделали до меня. Я теперь приехал с царским
жалованьем, у вас у всех теперь радость. А государь милосерд и праведен, всех
нас, виноватых, пожаловал, ничьих вин не помянул. Так и вы бы теперь этого
виноватого для имени царского величества пощадили. А царское величество Бог в
сохраненье держит, и враги ему никакого зла сделать не могут.
|
|