Четверг, 02.05.2024, 23:05
История Московского царства
в лицах и биографиях
|
Меню сайта
|
Михаил Федорович ч. 2Его
сын Андрей Иванович, прозвищем Кобыла (русифицированное от Камбилы, вероятно).
От него осталось пять сыновей (внуков первовыходца), в числе их – Федор Кошка,
самый младший. Они стали основателями боярских, дворянских родов. Если Андрей
Иванович с сыновьями звались Кобылиными, то Федор и его сын Иван – уже
Кошкиными, «Кошкин род» по русским летописям. А потомки последних стали сначала
Кошкиными‑Захарьиными, позднее просто Захарьиными. За ними последовали
Захарьины‑Юрьевы, Яковлевы, Юрьевы, Захарьины‑Романовы, просто Романовы. Кошкины,
по словам В.О. Ключевского, «блистали при московском дворе в XIV и XV веках.
Будучи представителями нетитулованной, то есть некняжеской, фамилии, они, по
его выражению, «не потонули в потоке новых титулованных слуг, нахлынувших к
московскому двору с половины XV в.». Князья Воротынские, Мстиславские, Шуйские
и прочие не оттеснили Кошкиных из «первого ряда боярства». От
других сыновей Кобылы пошли иные рода, тоже известные в летописях отечественной
истории, хотя и в меньшей степени, чем Кошкины, Захарьины, Романовы. Это
Колычевы, Коновицыны, Неплюевы, Шереметевы и другие. Московские
вельможи – потомки первого Кошки занимали видные места при дворе – заседали в
Боярской думе, воеводствовали в полках и городах, ездили послами в чужеземные
страны. Так продолжалось до середины XVI века, когда Романовы стали звездами
первой величины на московском политическом небосклоне. Причина
тому – замужество Анастасии Романовны, представительницы их рода. Она вышла
замуж за Ивана IV Васильевича Грозного, только что провозглашенного царем,
первым в России (1549 год; до этого носил, как и многие его предшественники,
титул великого князя). Видную роль в придворных, военных делах играл ее брат
Никита Романович, воспетый даже в народных песнях. Согласно
песне «Грозный и сын», Никита Романович спасает сына царя, посланного отцом на
смерть. Сюжет этот, конечно, выдуман – на самом деле Грозный убил
собственноручно сына Ивана; но характерно, что в народе – и составители песни
это ярко отразили, – осуждая царя‑тирана, деспота, в благожелательных тонах
рисуют образ Никиты Романовича, боярина доброго и популярного среди простых
людей. О
степени его влияния говорит тот факт, что Грозный, умирая (март 1584 года),
первым в регентском совете при сыне‑преемнике Федоре называет того же Н.Р.
Юрьева. Правда, в конце того же года Никита Романович заболел и отошел от дел.
При дворе началась борьба за власть; на первое место выдвигается Б.Ф. Годунов,
шурин царя (женатого на его сестре Ирине). В
политической жизни и борьбе при царях Федоре и Борисе активное участие принял
Федор Никитич Романов. Ко времени воцарения Федора Ивановича ему исполнилось
примерно тридцать лет. Родился он около 1554–1555 годов. Старший
из шести сыновей Никиты Романовича, Федор был наиболее способным и даровитым. В
народе он слыл боярином ласковым, обходительным, добрым, Отличался он и
любознательностью: по словам Д. Горсея, проживавшего в русской столице
англичанина, Федор Никитич хотел учить латынь. Современники считали его щеголем
– по одежде, манерам. Он считался красивым и приятным мужчиной. Один
из голландцев, живших тогда в Москве, записал в своем сочинении о России:
портной, сшивший кому‑нибудь платье, на его примерке, чтобы сделать приятное
клиенту, говорил ему, что он‑де совсем как Федор Никитич Романов. Несомненно,
не лишен он был властолюбия и честолюбия. Из
разрядных книг видно, что Ф.Н. Романов уже в 1580– 1590 годах весьма заметная
фигура по тогдашней табели о рангах. То он «сидел в кривой лавке» на приеме
литовского посла Лукаша Сапеги в феврале 1585 года, то во время русско‑шведской
войны 1590–1593 годов участвовал в походе к Ругодиву (Нарве), Ивангороду,
Копорью и Ям‑городу в самом начале военных действий. Он
числится среди бояр «з государем», то есть с царем Федором, потом «боярином и
дворовым воеводой» (вторым после Бориса Годунова). По «береговой росписи»
(список полковых воевод, посланных на берега реки Оки против крымского хана) от
28 марта 1596 года Романов – второй воевода правофлангового полка. Первый
воевода в нем – боярин князь В.И. Шуйский. Два
года спустя боярин – снова участник царского похода, на этот раз, после кончины
сына Грозного, – во главе с новым монархом Борисом Годуновым (апрель 1598 года)
против войск крымского хана Казы‑Гирея. Федор Никитич получил назначение очень
почетное – первым воеводой «государева полка», то есть отборного воинского
соединения, нечто вроде позднейшего гвардейского. Его
заместителем стал его брат Александр Никитич Романов. То же повторилось в
майской росписи воевод – их имена стоят впереди всех других, в том числе и
Шуйских. Его
служебные успехи, высокое место среди российской знати не могли не вызывать
зависти, противодействия. Проявлялись они по‑всякому, в том числе и в
местнических спорах. Например, князь Ф.А. Ноготков, из рода Оболенских,
получивший должность второго воеводы сторожевого полка, более низкую, чем у
Ф.Н. Романова, бил на него челом. Он,
как и многие в подобных случаях, не хотел да и не мог допустить «потерьки»,
«порухи» себе и своей фамилии и тогда, и на веки вечные. Ему, доказывал
Ноготков, «меньши боярина Федора Никитича Романова быть невместно»; более того,
«мочно ему», Ноготкову, «быть больши боярина Федора Никитича, дяди Данилы да
отца ево Никиты Романовичей Юрьевых». Подобные претензии Ноготкова‑Оболенского
вызвали гнев обычно тихого царя Федора: –
Велено тебе быть на нашей службе на берегу меньши боярина Ф.Н. Романова; «а до
Данила и до Никиты (то есть дяди и отца Федора Никитича. – В.Б.) тебе
какое дело? Данила и Микита были матери нашей братья, мне дяди. И дядь моих
Данилы и Микиты давно не стало. И ты чево… мертвых бесчестишь? А будет тебе
боярина Федора Никитича меньши быть нельзе, и ты на него нам бей челом и проси
У нас милости».
|
|