Пятница, 03.05.2024, 00:38
История Московского царства
в лицах и биографиях
|
Меню сайта
|
Михаил Федорович ч. 14И
казаки, а их было тут много, в том числе с Волги и Яика, воодушевленные
милостью «доброго» царя, закричали: –
Дай, Господи, государю царю здоровья на многие лета! –
Сами мы знаем, что государь милосерд и праведен. Божий избранник; никто ему зла
сделать не может! Осужденного
помиловали, атаман Епиха Радилов отчитал в его лице всех казаков‑мятежников: –
Пора прийти в познанье: сами знаем, сколько крови пролилось в Московском
государстве от нашего воровства и смутных слов, что вмещали в простых людей. Мы
уже по горло ходим в крови христианской. Теперь Бог дал нам государя
милостивого, и вам бы, собакам, перестать от воровства. А не перестанете, то
Бог всех вас побьет, где бы вы ни были. Несмотря
на лесть посланника самого царя, уверения донского атамана, в позиции казаков
московские власти уверены не были. От царя, духовенства, бояр и прочих на Дон,
Волгу шлют новые грамоты, которые изобличают Заруцкого. Наконец
направили две грамоты от царя и иерархов к самому главарю мятежников: если он
отстанет от «воровства», то получит помилование. Переписывались и донцы с
волжскими собратьями. Пока шло время, с севера пробирались отряды казаков к
Заруцкому. Тот планировал на весну поход вверх по Волге, к Самаре и Казани. Его
хотел поддержать ногайский князь Иштерек. Но
в Астрахани, где сидели Заруцкий и Марина, зрело недовольство. Они боялись
восстания местных жителей, которые надеялись на приход ратников из Москвы.
Заруцкий, бесчинствуя в Астрахани, как будто выдавал себя за «царя Дмитрия»;
тем самым Марина считалась царицей, ее сын – царевичем Иваном Дмитриевичем. На
помощь им пришли более пятисот волжских казаков. Ссоры и раздоры усилились.
Пытки и казни вызывали негодование, и астраханцы поднялись на восстание (1614
год). Двенадцатого мая Заруцкий бежал из города, к которому подошли семьсот
ратников из Терского города во главе со стрелецким головой В. Хохловым. Он
нагнал Заруцкого, шедшего вверх по Волге, и разбил его. Тот с Мариной и ее
сыном ушел на Каспийское море. За ним послали погоню. Но он убежал на Яик. К
Астрахани приближался Одоевский. Двадцать третьего июня его стрелецкие отряды
настигли беглецов, осадили их и яицких казаков. Казаки, видя бесполезность
сопротивления, целовали крест царю Михаилу и 25 июня выдали Заруцкого с его
«семейством». Пленников воевода отправил в Москву, и здесь Заруцкого посадили
на кол, «царевича» Ивана повесили. Марина позднее умерла в тюрьме. Замирив
Дон и Волгу, власти могли быть довольными таким успехом. Но в центре страны
оставалось много казаков, именуемых в правительственных документах «ворами». Их
движение носило весьма сложный характер. С
одной стороны, среди его участников имелись настоящие казаки, выходцы с Дона и
из других областей; с другой – многие крестьяне, холопы и прочие, вступавшие в
отряды недовольных и становившиеся как бы автоматически казаками. Ситуация
осложнялась и тем, что немало атаманов и казаков, участвовавших в обоих
ополчениях, освобождении Москвы и избрании царя Михаила, получили поместья в
Замосковском крае, то есть в самом центре страны. Появление
по воле правительства новых помещиков, естественно, вызвало взрыв недовольства
местных крестьян, которые не хотели попасть в крепостную неволю, кабалу к новым
господам. На них точили зубы и «настоящие» помещики, оставшиеся в живых после
перипетий Смуты и возвращавшиеся к родным пенатам. В
1614– 1615 годах движение казаков, состав которого отличался крайней пестротой,
приняло угрожающие для властей размеры. Как тогда часто водилось, вопрос
разбирали на очередном Земском соборе. Первого января 1614 года царь Михаил
говорил его депутатам: пишут‑де из замосковских и поморских городов, что «воры
казаки» пришли в их уезды, побивают и грабят многих людей, не дают собирать
подати. Наконец спрашивал: –
Так на этих воров посылки ли послать или писать к ним обращение, чтоб от
воровства отстали? В
Ярославль 1 сентября 1614 года отправилась делегация из лиц духовных и
светских. Оттуда они должны были призвать казаков отстать от «воровства», идти
на государеву службу. Против
тех, которые «государю служить не станут, станут вперед государю изменять»,
всех и вся грабить, разбивать, жечь, государевым людям «промышлять, потому что
они пуще и грубнее литвы и немцев; и казаками этих воров не называть, чтоб
прямым атаманам, которые служат (царю Михаилу. – В.Б.), бесчестья не
было». Боярин
Б.М. Лыков, фактически возглавлявший делегацию, должен был вести в Ярославле
переговоры с атаманами и казаками, которые туда для этого приедут, поить их и
кормить. Тем из казаков, которые от воровства отстанут, давать кормы, собирая
их с посадов и уездов, – «как можно сытым быть». А против тех, кто от воровства
не отстанут, Лыкову собирать дворян, охочих и даточных людей «над ворами
промышлять всякими обычаи». Уговоры
Лыкова ничего не дали – казаки «стали воровать пуще прежнего», «воры
умножились». Царь после такого сообщения боярина указал ему выступать против
«воров», побивать их. Тогда
казаки передумали – сообщили боярину, что идут к Тихвину против шведов; просили
дать им воевод. К ним прислали двух – князя Н.А. Волконского и С.В. Чемесова.
Но вскоре после приезда в Тихвин те послали весть царю неутешительную: казаки
разоряют и этот уезд, воруют пуще прежнего; «приходят и на них, воевод, с
великим шумом, с угрозами, хотят грабить и побить».
|
|