Пятница, 03.05.2024, 03:11
Приветствую Вас Гость | RSS

История Московского царства
в лицах и биографиях
Меню сайта
Письменные работы для студентов
в г. Иркутске
Статистика

Царь Алексей Михайлович и Патриарх Никон ч. 10

Процесс полонизации и окатоличивания украинского и белорусского населения вызвал ответную реакцию со сторо­ны украинских книжников и богословов, противопоставив­ших латинской «мудрости» греческую культуру и заявивших о кровном родстве и языковой общности с Россией. Религиоз­ная реформа Петра Могилы привела к унификации обрядов украинской православной церкви с восточным православием. И это усложняло задачу объединения с Россией под знаме­нем единой православной веры. Возникла задача унифика­ции обрядов по греческому образцу, а это вело к началу пересмотра всей историософской концепции развития России в основе которой лежала теория «Москва — Третий Рим». Признание восточной православной церкви такой же «истинной», как и русская, создавало возможность противо­поставить Европе, разделенной на два религиозных лагеря, третью конфессиональную силу в лице России и славянских народов православного вероисповедания.
За разработку новой историософской доктрины развития России и всего православия приступили члены «кружка лю­бителей древлего благочестия». Примером жизни по Христу должен был стать сам царь. Под руководством Вонифатьева создавался образ христолюбивого царя, строгого ревнителя веры, жизнь которого полностью подчинена обряду. Вокруг Алексея Михайловича собираются подвижники веры (в ос­новном, из среднего звена духовенства), отдававшие все свои силы борьбе с обмирщением общества и критике церковных порядков. Эти силы были использованы в качестве тарана против высшего церковного клира в вопросе богослужения. Требование отмены многоголосия сочеталось с введением проповеди священника перед паствой. Иван Неронов был поставлен протопопом Казанского собора и, не дожидаясь решения об отмене многоголосия, ввел единогласие и высту­пал с проповедью перед москвичами даже у стен собора. Аввакум Петров и Даниил за выступления против скоморо­хов, а также за обличение мирян и священников в беспутной жизни неоднократно подвергались избиениям и изгонялись из своих приходов.
Одним из первых в этот круг людей вошел Никон, когда в 1646 г. по делам Кожеозерского монастыря он приехал в Москву и был представлен царю. Никон быстро завоевал доверие царя, и, по его представлению, патриарх Иосиф на­значил Никона архимандритом Новоспасского монастыря — родовой усыпальницы Романовых. Алексей Михайлович повелел Никону каждую пятницу приезжать к заутрени в покои государя для «богодуховенных бесед». Архимандрит воспользовался особым расположением царя для защиты си­рот и вдов, обиженных приказной братией простых людей и встретил живое участие в этом деле Алексея Михайловича. Слава о заступничестве Никона и его «участии к нуждам народа» привела к тому, что дорога от монастыря до Кремля заполнялась просителями. Архимандрит получил от царя право принимать просьбы от всех, ожидающих царского ми­лосердия и защиты от неправедных судей. В действиях царя, помимо уважения к личности Никона, просматриваются об­щая линия поддержки среднего звена духовенства и желание создать образ христолюбивого царя — защитника своих под­данных. Никон как никто более подходил к роли посредника между царем и народом: ригорист по натуре, выходец из крестьянской семьи, он не утратил еще чувства сострадания и справедливости. Его деятельность затрагивала интересы приказной бюрократии и боярства, что снискало ему уваже­ние москвичей и тайное недоброжелательство «сильных мира сего».
Войдя в «кружок боголюбцев», он первоначально разде­ляет взгляды провинциальных ревнителей веры и выказыва­ет себя ярым грекофобом. Приверженностью к традиции и мессианской роли России как хранительницы истинного христианства объясняют большинство исследователей ксе­нофобию провинциальных боголюбцев, единодушно обви­няя их в маниакальной приверженности к обрядовой стороне вероучения. Обвинения в пренебрежении к сути христианст­ва можно смело адресовать и придворной части боголюбцев. Вслед за П.Я.Чаадаевым проблему «молчания русского рели­гиозного логоса» вплоть до конца XIX в. поднимали почти все наши богословы. Пожалуй, только В.Н.Лосскому удалось приоткрыть тайну молчаний русского богословия в развитии догматики и связанной с ней философской мысли. Унаследо­ванный от восточной церкви апофатический путь развития богословия поставил мистику во главу вероисповедания по православному образцу. Отказ от рационального познания божества привел к консервации догмата, гарантом незыбле­мости которого стал обряд — эта «скрепа» всего здания цер­ковной организации. В средневековом обществе, характери­зующемся замедленным развитием производительных сил и связанной с этим относительной стабильностью социальных отношений, традиция и ритуал-обряд приобретали самодов­леющее значение в качестве гаранта поступательного движе­ния общества. Таким образом, соединение религиозного ми­ровосприятия с обыденным мышлением средневекового че­ловека, ограниченного в познании окружающего мира, опре­деляли его деятельность рамками обряда.
В то же время мистическое богословие проповедовало путь восхождения верующего к Богу через приобщение к Божественной воле на примере жизни Христа, что в конеч­ном итоге ведет к «обожению» человечества, которое «пол­ностью откроется в Царстве Божием». Восприняв от мистики православия идею нравственного совершенствования челове­ка, русский религиозный ум попытался соединить ее с поис­ком социальной справедливости на земле в форме создания Православного царства. Историософское направление в рус­ском богословии отражало извечное стремление народа найти «правду» жизни, ограничив поиск религиозными рам­ками. Отсюда дуализм идеи Православного царства, соеди­нившей уклад раннехристианской жизни и справедливости с признанием возможности их достижения только в рамках самодержавной монархии. Это и привело к первоначальному объединению в одном лагере реформаторов, различных по своему социальному положению и взглядам на методы до­стижения цели.
«Демократизм» провинциальных боголюбцев, с одной стороны, определялся их близостью к народу, и в первую очередь к его средним слоям, а с другой — ориентацией на идеалы ранней церкви периода «патристики», сохранявшей еще элементы демократизма христианских общин.
Наиболее видные лидеры боголюбцев — Иван Неронов, Аввакум Петров, Никон, Даниил, Логгин, Павел Коломен­ский, Стефан Вонифатьев — были выходцами из Нижегород­ского края и Поволжья, земель, в меньшей степени разорен­ных в период Смутного времени. Именно в этих районах более быстрыми темпами шел процесс развития мелкотовар­ного производства, специализации городов и сел по произ­водству и переработке металлических изделий, поташа, соле­варению, рыботорговле. Такие города и села, как Балахна, Павлово, Лысково, Мурашкино, становятся центрами про­мысловой деятельности и ремесленного производства, на ос­нове которых возникает в 1628 г. знаменитая Макарьевская ярмарка. В орбиту рыночных отношений втягиваются не только крупные вотчинники и купцы, но и разбогатевшие крестьяне. Волжский торговый путь предоставлял хорошую возможность для накопления первоначального капитала за счет использования водного транспорта и дешевой рабочей силы «гулящих людей», для контроля русскими купцами тор­говли с Востоком и Ираном. Конкуренцию в этом им состав­ляли иностранные купцы, особенно англичане, не только стремившиеся к беспошлинной торговле по Волге, но и через Каспийское море желавшие торговать с Ираном и Индией. Отсутствие поддержки русскому купечеству со стороны пра­вительства обостряло отношения с иностранными купцами, подогревало ксенофобию русского населения.

Copyright MyCorp © 2024
Бесплатный хостинг uCoz