Из угождения Ивану, этот пришлец поддерживал в нем
страх астрологическими суевериями, предсказывал бунты и измены: он-то, как
говорят, внушил Ивану мысль обратиться к английской королеве. Иван писал к
Елизавете, что изменники составляют против него заговоры, соумышляют с
враждебными ему соседями, хотят истребить его со всем родом. Иван просил
английскую королеву дать ему убежище в Англии. Елизавета отвечала, что
московский царь может приехать в Англию и жить там сколько угодно, на всем
своем содержании, соблюдая обряды старогреческой церкви. Но в то же время,
готовясь убегать от русского народа, Иван нашел предлог досыта удовлетворить
своей кровожадности и совершить над русским народом такое чудовищное дело,
которому равного мало можно найти в истории.
Московский царь давно уже не терпел Новгорода. При
учреждении Опричнины, как выше было сказано, он обвинял весь русский народ в
том, что, в прошедшие века, этот народ не любил царских предков. Видно, что
Иван читал летописи и с особенным вниманием останавливался на тех местах, где
описывались проявления древней вечевой свободы.
Нигде, конечно, он не видел таких резких, ненавистных
для него черт, как в истории Новгорода и Пскова. Понятно, что к этим двум
землям, а особенно к Новгороду, развилась в нем злоба. Новгородцы уже знали об
этой злобе и чуяли над собою беду, а потому и просили Филиппа ходатайствовать
за них перед царем. Собственно, тогдашние новгородцы не могли брать на себя
исторической ответственности за прежних, так как они происходили большею частью
от переселенных Иваном III в Новгород жителей других русских земель; но для мучителя
это обстоятельство проходило бесследно.
В 1569 году Иван начал выводить из Новгорода и Пскова
жителей с их семьями: из Новгорода взял сто пятьдесят, из Пскова пятьсот,
Новгород и Псков были в большом страхе. В это время какой-то бродяга, родом
волынец, наказанный за что-то в Новгороде, вздумал разом и отомстить
новгородцам и угодить Ивану. Он написал письмо, как будто от архиепископа
Пимена и многих новгородцев к Сигизмунду-Августу, спрятал это письмо в
Софийской церкви за образ Богородицы, а сам убежал в Москву и донес государю,
что архиепископ со множеством духовных и мирских людей отдается литовскому
государю.
Царь с жадностью ухватился за этот донос и тотчас
отправил в Новгород искать указанных грамот. Грамоты, действительно,
отыскались. Чудовищно развитое воображение Ивана и любовь к злу не допустили
его до каких-нибудь сомнений в действительности этой проделки.
В декабре 1569 года предпринял Иван Васильевич поход
на север. С ним были все опричники и множество детей боярских. Он шел как на
войну: то была странная, сумасбродная война с прошлыми веками, дикая месть
живым за давно умерших. Не только Новгород и Псков, но и Тверь была осуждена на
кару, как бы в воспоминанье тех времен, когда тверские князья боролись с московскими
предками Ивана.
Город Клин, некогда принадлежавший Твери, должен был
первый испытать царский гнев. Опричники, по царскому приказанию, ворвались в
город, били и убивали кого попало. Испуганные жители, ни в чем не повинные, не
понимавшие, что все это значит, разбегались куда ни попало. Затем царь пошел на
Тверь. На пути все разоряли и убивали всякого встречного, кто не нравился.
Подступивши к Твери, царь приказал окружить город войском со всех сторон, и сам
расположился в одном из ближних монастырей. Малюта Скуратов отправился, по
царскому приказу, в Отрочь-монастырь к Филиппу и собственноручно задушил его, а
монахам сказал, что Филипп умер от угара. Иноки погребли его за алтарем.
Иван стоял под Тверью пять дней. Сначала ограбили всех
духовных, начиная с епископа. Простые жители думали, что тем дело и кончится,
но, через два дня, по царскому приказанию, опричники бросились в город, бегали
по домам, ломали всякую домашнюю утварь, рубили ворота, двери, окна, забирали всякие
домашние запасы и купеческие товары: воск, лен, кожи и пр., свозили в кучи,
сжигали, а потом удалились.
Жители опять начали думать, что этим дело кончится,
что, истребивши их достояние, им, по крайней мере, оставят жизнь, как вдруг
опричники опять врываются в город и начинают бить кого ни попало: мужчин,
женщин, младенцев, иных жгут огнем, других рвут клещами, тащут и бросают тела
убитых в Волгу. Сам Иван собирает пленных полочан и немцев, которые содержались
в тюрьмах, частью помещены были в домах. Их тащат на берег Волги, в присутствии
царя рассекают на части и бросают под лед.