Отмечая большой вклад городовых казаков в
экономическое развитие Западной Сибири рубежа XVII и XVIII в., А. Р. Ивонин не
считает при этом возможным говорить об их ведущей роли в хозяйственной жизни
региона ни на одном из этапов его развития, ибо «торгово-промышленная
деятельность казаков не имела исторической перспективы...». «Превращение
городов Сибири в центры ремесла и торговли шло одновременно с „преодолением"
казачьих торгов и промыслов»,— подчеркивает исследователь, упрекая историков
сибирского города в том, что ими «не всегда достаточно четко проводится
различие между численным преобладанием представителей той или иной социальной
группы (например, в сфере ремесла) и ее ведущей (то есть наиболее полно
отвечающей потребностям развития, наиболее полно их выражающей) ролью».
Определенный резон в таком подходе, несомненно, есть:
давая оценки тем или иным явлениям, нельзя упускать из виду историческую
перспективу. Однако и абсолютизировать этот принцип вряд ли правомерно. На
определенных этапах исторического развития роль той или иной социальной группы
в том или ином процессе может и уменьшаться, и увеличиваться с изменением
численности этой группы (вплоть до ее исчезновения), и не зависеть от нее.
И было бы, например, странным считать деятельность
посадских людей в экономической жизни какого-нибудь города «ведущей», если их
было там всего несколько человек со скромными «капиталами», лишь на том
основании, что торги и промыслы нескольких десятков проживавших там же служилых
не имели даже при значительном размахе «исторической перспективы».
А ведь в Сибири были и такие города, где посадских
людей долгое время не было совсем, а все городское ремесло (пусть и слабо
развитое) и вся торговля сосредоточивались в руках служилого населения. Кому
же в таком случае принадлежала ведущая роль в экономике города на данном этапе
его развития?
Как бы то ни было, в целом по Сибири XVII в. приборные
служилые, видимо, внесли в развитие городских торгов и промыслов больший вклад,
чем посадские люди.
Такое положение, кстати, для XVII в. не уникально, а
достаточно характерно и для других окраинных областей России, в том числе на
юге. Но закономерен вопрос: всегда ли можно на этом основании считать
приборных служилых экономически активной категорией населения, как это делает
большинство исследователей сибирского города XVII в.?
Достаточно полную и объективную картину здесь могут
дать лишь документы массового учета и вообще те источники, анализ которых
позволяет получить сведения статистического характера. Попытаемся обратиться
именно к ним. В нашем распоряжении имеется прекрасный материал для изучения степени
охвата торгово-промышленной деятельностью различных категорий городского населения
Сибири. Это так называемые «сборные книги десятой деньги», составленные во
второй половине XVII — начале XVIII в. в ходе обложения торгово-промышленного
населения 10-процентным налогом («с рубля по гривне») от общей стоимости
принадлежащих им средств труда или торговли. Основой обложения являлись
«сказки» самих жителей, а организация сбора «сказок» и «десятой деньги» обычно
поручалась значительному числу выбранных из той же социальной среды
«окладчиков».
|