VIII
Когда
план противников Бориса возвести на трон царя Симеона Бекбулатовича провалился,
и Борис был должным образом венчан на царство, они встали перед дилеммой: либо
признать Бориса царем и сотрудничать с ним, либо найти новые средства свергнуть
его. Они выбрали последнее и решили избавиться от Бориса, восстановив прежнюю
династию с помощью призрака князя Дмитрия Угличского.
Вдохновителем
нового плана являлся, по всей вероятности, боярин Федор Никитич Романов. Его
братья следовали за ним, Богдан Бельский тоже был в курсе дела. Князь Мстиславский
держался в стороне.
Основным
оружием в борьбе с Борисом стало распространение слухов, вносящих смятение в
умы московитов. Пропагандистская кампания имела две цели: подрывать доверие
народа к Борису, очерняя его личность; и отрицать его право на трон, утверждая,
что царевич Дмитрий жив.
По
слухам Борис совершил множество преступлений, самым злодейским из которых было
убийство царевича. Некоторые из этих слухов родились, очевидно, в районе Казани‑Камы
и в Западной Сибири, где было много сосланных по политическим мотивам, включая
Нагих.
Еще
в начале 1598 г. служилый казак докладывал тобольским властям, что 17 июля того
года (то есть еще до коронации Бориса) три брата Быкасовы, все сосланные
боярские дети, непочтительно отзывались о Борисе: «Представь, кого они хотят [в
Москве] на царство: человека, который уничтожил истинный царский род, погубив в
Угличе царевича Дмитрия и задушив царя Федора».
В
феврале 1598 г. в Москве распространили слухи, что царевич Дмитрий жив. Андрей
Сапега докладывал литовскому гетману Криштофу Радзивиллу, что говорят, будто
Дмитрий – сын царя Ивана IV от его второй жены Марии. Андрей Сапега слышал, что
Борис поддерживает молодого человека и готов признать его царем, если его
самого не выберут.
Информации
Андрея Сапеги в полной мере доверять, безусловно, нельзя, но то, что в Москве
циркулировали слухи о существовании царевича Дмитрия, потенциального
претендента на царский престол, остается фактом. К 1600 г. легенда о чудесном
спасении царевича Дмитрия от убийства агентами Бориса в Угличе в 1591 г. уже
приняла конкретную форму и тайно распространялась в Москве противниками Бориса.
Вряд
ли было случайным совпадением, что именно в 1600 г. в Москву прибыло большое
посольство Льва Сапеги. Идея вызвать призрак Дмитрия, по‑видимому, одновременно
пришла и Романовым, и Сапеге. Во время пребывания Сапеги в Москве в 1600‑1601
гг., он, безусловно, имел возможность тайно встречаться с некоторыми из
враждебно настроенных по отношению к Борису бояр.
К
этому времени к исполнению роли Дмитрия уже подготовили некоего молодого
человека. Если он был московитом, то должен был до 1600 г. оказаться в Литве,
поскольку существует свидетельство, что Сапега привозил его инкогнито в
качестве члена своего посольства в Москву (а затем отправил обратно в Литву).
Заговор
Романовых не мог долго оставаться тайной для шефа полиции Бориса Семена
Годунова. В качестве шпионов он использовал домашних холопов бояр, которые
доносили ему о намерениях или предательской деятельности своих господ. По всей
вероятности, часть подобных обвинений были ложными, однако некоторые –
справедливыми.
Весной
1601 г. казначей Александра Романова донес Семену Годунову на своего хозяина.
Всех братьев Романовых, как и многих их родственником и друзей, взяли под
стражу, обвинили в намерении извести царя колдовством и отравить, и представили
на суд Боярской Думе. Приговор объявили в июне. Федора Романова и его жену
заставили принять постриг (его монашеское имя Филарет, ее – Марфа). Обоих
выслали в Северную Русь. Филарета изолировали в Антониев‑Сийском монастыре, а
Марфу – в обители на Онеге. Став монахом, Федор‑Филарет навсегда лишился
возможности стать царем.
Братьев
и родственников Федора сослали в различные монастыри и города Северной Руси
(брата Ивана – в Пелым в Сибири). Земельные владения Романовых и большинства их
сосланных друзей конфисковали. Тогда же арестовали и заключили в тюрьму Богдана
Вольского.
Более
того, в мае 1601 г. был смещен умелый и опытный глава Посольского Приказа
Василий Щелкалов. Его, по‑видимому, заподозрили в связях либо с Романовыми,
либо с Вольским, либо с теми и другим. Его заменил Афанасий Власьев, человек
значительно ему уступающим.
Арест
и тюремное заключение Романовых и Вольского предотвратили дворцовый переворот,
угрожавший Борису, но не могли предотвратить появления Лжедмитрия, поскольку
машина уже была запущена.
Положение
Бориса серьезно осложнилось. Боярская Дума и правящий класс Москвы понесли
потери, и количество недоброжелателей Бориса быстро увеличивалось. Тем не менее
некоторые титулованные бояре, князь Мстиславский и князья Шуйский и Голицын все
еще оставались верными Борису. Однако ему приходилось вести себя очень
осторожно, чтобы не обидеть их, и отдавать им предпочтение в армии и
администрации, даже если можно было подобрать более подходящих людей.
Ситуацию
усугубил великий голод 1061‑1603 гг. и мятеж Хлопко в 1603 г.
Однако
затем, в 1604 г., собрали богатый урожай, и трудности, казалось, были
преодолены. Но к этому времени в Польше уже начал проявлять себя самозванец. 15
марта 1604 г. его принял король Сигизмунд. 16 октября во главе примерно трех
тысяч польских добровольцев, украинцев и донских казаков самозванец вошел в
пределы Северской земли.
|